Воспоминания ингерманландских финнов о довоенной жизни, об участии в Великой Отечественной войне, о ссылке и мирной жизни. Цикл ко Дню Победы.
Юлия Ивановна Егорова (дев. Питкянен)
Я родилась 25 августа 1933 года в деревне Шушары (финск. Suosaari, пер. на рус. – Болотистый остров) под Ленинградом. Отец, как и многие жители нашей деревни, работал на Ижорском заводе рабочим. Мама принимала молоко в колхозе. У меня была младшая сестра Нина. Мы говорили дома на финском языке.
22 июня 1941 года мы собрались на очередной киносеанс, и вдруг нам говорят, что показа не будет. Началась война. Когда немец подошел к Ленинграду, наш дом разбомбили. Во время бомбежки мы пряталась по канавам. До морозов мы жили в водосточных трубах на станции Шушары и в окопах. Отец собирал по полям совхоза «Детскосельский» капусту и картошку.
Немцы сбрасывали листовки. Их было так много, что мы сначала решили: «Это летят птицы». Голод уже мучил, показалось, что это что-то съедобное. С криком: «Птицы, птицы!», мы побежали, но оказалось, что бумажки. Мы начали их собирать, в них был призыв сдаваться немцам. Когда я принесла такую листовку домой, родители сильно отругали меня и приказали больше ничего не собирать.
Наша деревня оказалась на линии фронта, семья переехала в Ленинград. Мы получали паек по карточкам, как все ленинградцы. В начале блокады еще ходили трамваи, и мы ездили с сестрой отоваривать карточки. Вскоре появились слухи, что детей едят. Нам запретили выходить на улицу, мы сидели дома. Отец устроился работать дворником. Он собирал по городу покойников, грузил в машину и отвозил хоронить.
В марте 1942 года нам объявили об эвакуации. Мы пришли на эвакопункт. Сотни людей сидели с вещами в ожидании отправления. Но затем эвакуацию отменили. Наша семья эвакуировалась в июне 1942 по Ладожскому озеру на корабле. С нами эвакуировался брат отца дядя Андрей. Мы благополучно добрались на другой берег, корабль перед нами затонул. На берегу Ладожского озера Нина – моя младшая сестра – умерла. Отец хотел похоронить ее, сделал гробик, но ее забрали в братскую могилу в селе Лаврово.
Нас должны были эвакуировать в Сибирь. Мама плакала, просила куда-нибудь поближе. Нам сказали, что будут эвакуировать в Сталинград. Летом началась Сталинградская битва, и нас эвакуировали в Саратовскую область.
Здесь я пошла в школу. На уроках я отвечала по-фински. Учительница вызвала маму и сказала, чтобы дома разговаривали на русском языке. Мы больше не говорили на родном языке. Но проблем из-за национальности у нас не было. Мама работала в лесу, пилила лес. Отца и дядю осенью забрали в трудовую армию в Сибирь.
Мы очень радовались, когда в газетах писали о прорыве блокады, о полном освобождении Ленинграда. Однако, мы знали, что нам нельзя возвращаться домой. Говорили, что финнов не пускают домой. Мать переписывалась с отцом. Она не хотела возвращаться без него. О Победе нам объявили в школе. В колхозе образовался импровизированный митинг, старшеклассники устроили концерт.
Отец с братом пытались бежать из трудовой армии. Их посадили в тюрьму. Оттуда их отправили в Кемеровскую область, в Тисульский район, в шахту «Рудник Ударный». В 1946 году мы с мамой уехали в Сибирь к отцу. В 1949 году я поступила в медицинский техникум, в 1954 после окончания техникума по направлению я вернулась в Ленинград.
Интервью записала Янина Эмилия Ильяйнен (март 2014)
Интервью по-фински | Suomeksi: http://iljainen.radioviola.net/julia-pitkaenen
